Мрачное наследие [litres] - Оксана Пелевина

головой, она ждала помощи. К королю пробились новые гвардейцы – не найдя врачевателя, они решили перенести короля в его покои. Генриха подхватили на руки и вынесли прочь. В зале царила немая тишина. Но её нарушил голос одного из гвардейцев.

– Это она приказала пустить его в замок, – придворные с перекошенными лицами обернулись на Мадлен. И лишь теперь фрейлина поняла, что гвардеец указывал на неё пальцем.

– Заговорщица… – прошептал в толпе чей-то голос.

– Посягнула на короля… – увещевал второй.

– Так схватите же её! – крикнул третий.

Гвардеец уже решительно шёл в сторону фрейлины, собираясь схватить её за запястье. Но путь ему преградил Анри.

– Не трогайте эту мадемуазель, – решительно потребовал он.

– Я подчиняюсь королю, – заявил гвардеец.

– Генрих при смерти, возможно, уже испустил дух, я наследник престола, и сейчас я отдаю здесь приказы. И я требую оставить в покое мадемуазель Бланкар. Вероятно, она была обманута обликом убийцы, как и все мы.

Нехотя гвардеец отступил. И испуганная Мадлен не смогла не испытать благодарности к Анри. К её счастью, Наваррский не подошёл к ней, требуя разговора на публике. Убедившись, что Мадлен в безопасности, он отправился туда, куда унесли короля.

Придворные ещё молчали, не в силах вымолвить ни слова. А в центре зала, подле трона, красной лужей растекалась королевская кровь.

Генрих промучился до самой ночи, то приходя в сознание, то впадая в беспамятство. В период просветления король выпроводил всех из комнаты и переговорил с супругой. А уже через пару часов его не стало. Генрих III, последний король из рода Валуа, скоропостижно скончался, так и не увидев освобождённого Парижа.

Глава 16. Возвращение в Париж

Так вижу я, на том стою,

«Я – Нострадамус» изреку.

Приехав в Сен-Клу супругой и королевой, Луиза Лотарингская покидала замок вдовой, лишившейся короны. Смерть Генриха подкосила Луизу. Всего за несколько дней она сильно изменилась: похудела, осунулась. В знак траура бывшая королева Франции облачилась в белоснежное платье – символ её светлой тоски по мужу. Генрих Наваррский ещё не был коронован, но уже носил титул нового короля Франции.

Его армия успешно осаждала Париж. Перестав получать подкрепление, сторонники де Гиза со временем сбежали из города. И Генрих Наваррский победителем въехал в столицу. Свою столицу. Париж вернулся под крыло французской короны, которая лежала на плечах другого короля.

Прощаясь с Блуа, Мадлен медленно собирала оставшиеся в замке вещи, чтобы увезти их обратно в Париж. Все платья были собраны, туфельки разложены по сундукам. Пришло время вытащить из-под подушки дневник Нострадамуса. Достав старую книжицу, Мадлен провела ладонью по её обложке. «Мы снова уезжаем, дедушка. Может быть, ты хочешь что-нибудь мне рассказать?»

Последние дни девушка пыталась победить отчаянное разочарование, что рвало на части её душу. «Генрих погиб. Я не выполнила своего предназначения. Всё было напрасно. Я не справилась и подвела, возможно, целую страну. Что же я сделала не так? Почему не смогла помочь? Почему?» Тонкие пальчики скользнули по корешкам вырванных страниц. И вот настоящее уже вытеснено прошлым.

Склонившись над письменным столом, старик Нострадамус писал:

«Я долгие годы продолжал жить в одиночестве.

Но, в конце концов, это наскучило мне.

Я встретил девушку, и мы полюбили друг друга.

Моё сердце вновь забилось быстрее. Я ощутил давно забытый вкус жизни.

У нас родились дети.

Они росли, мы старели.

Об Абраксасе и его культе я не слышал долгие годы и уже начал забывать об их существовании.

Пока однажды…»

Видение изменилось, и Мадлен увидела знакомый дом. Её собственный – тот, в котором она родилась и выросла. У крыльца добротного деревенского дома стояла молодая девушка. Улыбаясь, она махала рукой приближавшемуся к дому старику. В юной красивой девушке Мадлен узнала Магдалину, свою мать.

– Папа! Папа! Как я рада, что ты сумел приехать к нам! – улыбаясь, дочь бросилась навстречу Нострадамусу.

– Силы начинают оставлять меня, но я бы не простил себе, не сумев бы навестить свою Магдалину, – старик поцеловал девушку в лоб и легко потрепал по щеке.

– А у нас большая радость, папа, – засмеялась девушка. – Ты должен узнать это прямо сейчас.

Магдалина широко улыбнулась и с нежностью погладила живот.

– У нас с Франсуа будет ребёнок. Соседка говорит, что родится мальчик, ей так ворон нагадал. А я думаю – девочка.

Обрадованный этим известием Нострадамус приложил тёплую ладонь к животу дочери. И в эту минуту его затрясло. Задыхаясь, он пытался произнести знакомые слова. Но вместо этого лишь шипел и сипел.

– Папа, папа! – испуганно закричала Магдалина. – Тебе дурно?

Нострадамус широко распахнул глаза и отпрянул от дочери.

– Я должен записать, должен её предупредить! – словно безумный, повторял Мишель.

– Кого, папа? Кого? – не понимала Магдалина, глядя, как отец поворачивает прочь от её дома.

Видение вновь вернуло Мадлен к письменному столу. Нострадамус писал:

«В тот день я увидел тебя, дитя.

Увидел всю твою жизнь, тесно связанную с культом Абраксаса.

Я знал, что это моя сделка, мой дар грозят навредить тебе.

И тогда я взялся за этот дневник.

Но прежде сделал ещё кое-что.

Я написал и отвёз Екатерине письмо с предсказанием.

Всё в нём – ложь.

Я знал, что она поверит моему слову, отыщет тебя и приведёт во дворец.

Так было нужно.

Лишь оставаясь при дворе, ты могла изменить свою судьбу и обмануть бога времени.

Знай – род Валуа обречён, спасти его нельзя.

Но Екатерина не должна знать об этом.

Пусть верит моему предсказанию.

Я ищу способ покончить с Абраксасом и, кажется, что-то нащупал.

Я обязательно оставлю тебе подсказку, дитя.

Найди её, и ты сможешь изменить свою судьбу».

Видение закончилось, оставляя Мадлен в недоумении. «Последнее предсказание Нострадамуса лживо? Это выдумка? Поверить не могу… – думала девушка. – Это было жестоко по отношению к Екатерине… ко мне. А о какой подсказке говорил дедушка?»

Мадлен взглянула на дневник. В нём оставалась ещё пара страниц. «Быть может, именно там ты раскрыл секрет, как мне одолеть Абраксаса?» – Мадлен коснулась рукой корешков оставшихся страниц. Но видение больше не приходило.

Выехав из Блуа, карета, в которой ехала фрейлина, проезжала по знакомой дороге вдоль леса. Посматривая в окно, Мадлен вдруг встрепенулась.

– Подожди! Мы можем притормозить?

– Зачем? – удивилась сидящая рядом Селеста.

– Мы навсегда покидаем Блуа,